След Золотого Оленя. Повесть - Страница 32

Приговор был вынесен по всем правилам военного времени. Привести его в исполнение поручили двум партизанам — Андрею Звонареву и Кузьме Неходе. Они подкараулили Ставинского и застрелили на Третьей Продольной улице, неподалеку от дома, где он жил. Так что Ставинский за все получил сполна — и за старое хищничество, и за кражу народных ценностей, и за предательство Родины. Но по интересующему нас вопросу он, к сожалению, уже никаких показаний дать не может.

Видите, как жизнь решила, уважаемый Всеволод Николаевич. Я постарался вам помочь, насколько было в моих силах. Но, кажется, уже больше ничего по криминалистической, так сказать, линии выяснить не удастся. Придется вам уж самим искать, где же он выкопал древние сокровища. Я понимаю, насколько нелегка эта задача. Но наберитесь терпения, может, вам повезет. И черкните мне, пожалуйста, хоть пару строчек, как идут у вас дела. Что удалось раскопать интересного?

И вот еще какая мысль пришла мне в голову. Все я думал о том, зачем понадобилось Ставинскому, кроме золотых вещей, таскать еще в чемодане обломки древнего горшка? Каким он вырисовывается со слов всех, кто его знал, это на него совершенно непохоже. Допустим, правильна ваша версия, что осколки попали в чемодан случайно, завалившись в вазу. Но Ставинский уж наверное бы их заметил — и давно вышвырнув, не стал бы таскать.

Знаете, какая мысль возникла у меня по этому поводу? Что драгоценности эти выкопал вовсе не сам Ставинский и даже не простой «счастливчик», работавший на него, а кто-то серьезно разбиравшийся в археологии. Для кого и эти черепки, как вы сами мне неоднократно поясняли, представляли определенную ценность.

Версия, конечно, весьма шаткая, но проверить ее, мне кажется, не мешает. Может, кто из ваших студентов пороется в специальной археологической литературе тех лет? Вдруг и наткнется на сообщение о каком-либо обокраденном или пропавшем без вести археологе, или о покраже у кого-то только что выкопанных ценных древностей. Я и сам попробую тут полистать газетки тех лет.

Простите, что отнял у вас столько времени таким длинным письмом и опять нерадостными новостями. Желаю вам успехов, уважаемый Всеволод Николаевич, и жду хоть коротенькой весточки. Крепко жму руку! Клименко».

Буря противоречивых чувств бушевала в моей душе, пока я читал письмо. Сначала я обрадовался, что неуемному Андрею Осиповичу все же удалось разыскать бывшего «счастливчика», работавшего на Ставинского. Потом все мои надежды сразу померкли, когда я узнал о дальнейшей судьбе матерого хищника.

Окончательно рушилась последняя слабенькая надежда, что, может, все-таки удастся каким-то чудом разыскать за границей следы Ставинского. Круг замкнулся опять в Керчи.

Сегодня же напишу об этом Казанскому. Старик огорчится. Придется огорчить его и тем, что ничего интересного мы здесь не нашли и в этом году явно не успеем больше раскопать ни одного кургана. Да и студентам пора возвращаться к началу занятий в Киев.

В будущем году придется перебираться в новый район. А куда? Перенести поиски на левый берег Днепра, в район Запорожья? Курганы скифов-земледельцев попадаются и там, но реже, чем на правом берегу. Значит, снова метаться по степи, не зная, на каком кургане остановиться? Признаться честно, Петренко прав: это начинает смахивать на кладоискательство. Так искать, на авось, всей жизни не хватит.

С такими невеселыми мыслями я написал письмо Казанскому обо всех новостях, сообщенных Андреем Осиповичем. Написал открыточку и Клименко, поблагодарив за все хлопоты и коротко сообщив, что у нас пока никаких достижений нет, похвастать решительно нечем.

4

От кургана уже осталась лишь узенькая контрольная бровка. Поручив Савосину с Тосей дочищать погребальную камеру, я с ребятами решил срыть бровку.

Эта работа никаких неожиданностей и открытий не сулила. Ребята копали лениво, перекидываясь шуточками и часто останавливаясь. Приходилось их подгонять.

И вдруг Марк неистово крикнул:

— Снаряд, ложитесь! — и, далеко отшвырнув лопату, отбежал в сторону и присел на корточки. Студенты бросились кто куда.

— Что там у вас? — поспешил я к ним.

Но Марк предостерегающе замахал руками:

— Не подходите, Всеволод Николаевич! На снаряд наткнулся! Торчит из земли. Даже задел его лопатой, чудо, что не взорвался. Надо саперов вызывать.

— Какой еще снаряд? — недоверчиво спросил подошедший Савосин.

— Обычный, неразорвавшийся, — пояснил Марк. — От войны, видать, остался.

«Этого еще не хватало, — подумал я. — Неужели придется останавливать работу, сидеть и ждать, пока приедут саперы и заберут чертов снаряд? Откуда он взялся? Хотя бои тут шли горячие».

— Пойду-ка я гляну, что за снаряд, — лениво сказал Савосин и направился к раскопу.

— Алеша, не стоит, — пытался остановить его я.

— Я же сапер, — пожал он плечами. — И раз уж он не взорвался, то еще подождет. Только вы отойдите от греха подальше.

Мы следили, как, подойдя к раскопу, он присел на корточки, что-то рассматривая, потом начал разгребать пальцами землю.

— Алексей Петрович! — прикрикнул я.

— Идите, полюбуйтесь, что этот паникер за снаряд принял, — весело отозвался Савосин.

Мы поспешили к нему и увидели, как Алексей Петрович бережно выковыривает из земли какой-то металлический предмет конусообразной формы. Пожалуй, в первый момент, когда он лишь немного выступал из земли, его в самом деле можно было принять за головку снаряда.

— Принесите-ка ножик и щетку, — скомандовал Савосин.